По Киренге и Улькану. Из рыбацких рассказов.

Категории статьи: Хариус / Ленок / Таймень / Рыбацкие истории / Киренга / Улькан / Советы бывалого рыболова
Стоит развернуть карту Иркутской области, как сразу бросается в глаза обилие больших и малых рек, озер, морей-водохранилищ, таежных речушек. Одни из них за шестьдесят лет твоего рыбацкого века сделались родными, о других только наслышан. И, естественно, рыболова тянет на такие из них, которые еще не обжиты, где водную гладь не бороздят моторки и суда и где рыба еще не обучена разбираться во всех тонкостях рыболовного искусства.

Бежит с северных скатов Байкальских гор быстрая, порожистая Киренга - приток Лены. По рассказам бывалых людей, она богата разнообразной рыбой, особенно хариусом, ленком, тайменем. Давно у меня крепло желание побродить со спиннингом по плесам и перекатам этой таежной реки, но путь до нее неблизкий, и попасть туда в те времена было непросто.

Счастливый случай представился летом 1957 года, когда у нас в доме встретились отпускники, заядлые рыболовы Николай Леонидович Сквирский, москвич, мастер спорта по спиннингу, Георгий Иванович Михалев, тогда директор начальной школы в селе Тарасове Казачинско-Ленского района. Проживший на Катанге несколько лет и хорошо знавший ее верховья, Георгий Иванович любезно пригласил нас к себе.

Самолет Ан-2 довольно быстро доставил нас в Карам. В этом большом селе приобрели доски, инструмент и, не теряя времени, занялись изготовлением лодки. Через день лодку спустили на воду. Тщательно просмоленная, она была хороша на ходу, поднимала достаточно груза.

Солнечным утром мы отправились в путешествие. Провожающие пожелали нам хорошего отдыха и успешной рыбалки, а один из карамских спиннингистов не преминул поделиться с нами своей “бедой”, случившейся этой ночью на рыбалке. Накануне он смастерил искусственную мышь из шкурки дикой косули. В темноте ее взял крупный таймень, сумевший не только утащить примаку, но и вырвать из рук растерявшегося рыболова удилище с катушкой и утопить их в улове. Обещая учесть этот горький опыт, мы отчалили от берега навстречу неизведанным переживаниям и с надеждой на охотничье счастье.

Киренга в верхнем течении очень стремительна и изобилует крутыми поворотами. Вода светлая, красноватого оттенка. Берега в основном крутые, с отвесными скалами, сплошь покрытые лесом - лиственницы, кедры и невиданной высоты ели стеной стоят около самой воды, а там, где берега подмыты, эти исполины каким-то чудом держатся корнями за землю, наклонившись над рекой так, что разлапистые ветви загребают воду.

Проплыв несколько километров, мы за одним из многочисленных поворотов увидели одинокую юрту. Она стояла на небольшой поляне и по внешнему виду напоминала круглый шалаш. Жилье пустовало, и мы решили здесь переночевать, отдохнуть. Мои спутники занялись организацией костра и ужина, а я, наладив верховую мушечную снасть, взял спиннинг и пошел к реке. Первый заброс на незнакомом плесе. Что он принесет? Не успел натянуть настрой с четырьмя ангарскими искусственными мушками, как почувствовал резкий рывок: через несколько секунд у меня в руках был киренгский хариус. Он очень отличался от нашего ангарского. Был значительно меньше по размерам и иной расцветки. Голова различных фиолетовых оттенков, брюшко золотистое, а все тело матового серебра с крапинками. Не прошло и получаса, как рыбы было поймано на хорошую уху. Начало удачное, и река стала казаться не такой уж угрюмой и безжизненной.

А утром снова в путь по перекатам, плесам, стремнинам. Теперь была уверенность, что приехали мы сюда не зря. Киренга не обидит рыболова. Постепенно выработался режим дня. Ночлег у большого, глубокого плеса, чтобы вечером и утром проверить, есть ли таймени, побороться с ними, днем плыть дальше и попутно ловить ленка и хариуса. Уловы были удачны, но особенно крупных тайменей пока не попадалось.

Однажды днем проплывая около огромного, нависшего над водой куста черемухи, я метнул под него блесну. Выждав секунд пять, пока тяжелая, колеблющаяся блесна из латуни опустится на дно, я начал подмотку лесы. Сделав несколько оборотов, катушка остановилась. “Видимо, коряга или крупный валун,—подумал я,— не потерять бы блесну”. К тому времени наша лодка, наверное, немного набрякла от воды, немного потяжелела из-за пойманной рыбы и зримо осела. По совету Николая Леонидовича, по бортам мы закрепили сухие еловые ваги, и наша “Кон-Тики” потеряла скорость и маневренность. Против течения на веслах ее не поднимешь, шест не достает дна. Прощай, блесна!.. Однако в самый критический момент “коряга” оторвалась от дна и пошла вниз по течению значительно быстрее, чем лодка. На нашем суденышке началось что-то вроде паники. Сквирский, как более опытный, дал команду причалить к берегу и вываживать попавшегося тайменя на песок. Георгий Иванович, еле справившийся с неповортливой лодкой, второпях чуть не опрокинул ее, а я, позабыв обо всем на свете, не сводил глаз с огромной рыбины. Тем временем мы приткнулись к кустам, и я выскочил из лодки на песчаную косу.

Сматывая лесу на катушку, я старался завернуть рыбину к берегу. После упорной борьбы это наконец удалось, и вот более чем метровый красавец лосось боком подходит к уступу подмытого берега. Казалось, устав бороться, он уже сдался, но Николай Леонидович, зная повадки крупных тайменей, предупреждает, что в нем еще много силы, а отдыхая у берега, он восстановит ее полностью и еще долго будет сопротивляться.

И к немалому моему удивлению, Сквирский попросил Георгия Ивановича бросить в тайменя камень, но так, чтобы не задеть лесы!.. Растерявшийся учитель не нашел подходящего камня, а выдрал из песка сырой сук и швырнул его в тайменя. От стремительного броска рыбы катушка разматывалась, обжигая пальцы. Стравив метров тридцать лесы, я остановил хищника и начал снова подводить его к берегу. Затем пришлось повторить ту же самую процедуру, но не в столь стремительном темпе. И вот снова таймень стоит на расстоянии двух метров от нас и мирно шевелит ярко-красным оперением и жаберными крышками.

- Надо убить его морально, - сказал Николай Леонидович и попросил потуже натянуть лесу и рукой постучать по удилищу. После этого утомленная рыба, собрав последние силы, сделала несколько отчаянных прыжков—“свечек” - в воздух. Затем таймень, не сопротивляясь, пошел к берегу, где мы его и забагрили. Победа!.. Но, глядя на распростертого на песке красавца, с которым мы втроем боролись более получаса, мы испытывали чувство неловкости и грусти.

В этот день мы проплыли деревню Гарынь, миновали Мунок - большое селение, разместившееся на крутом правом берегу Киренги. Между ними в тайге была проложена тропа с уходящим вправо ответвлением на реку Улькан.

Стояла ясная теплая погода, какая нередко бывает в этих краях в конце лета. На ночевках и дневных остановках мы не упускали случая полакомиться спелой черемухой, черной смородиной и другой ягодой, которой здесь было несметное количество.

Врезалась в память и сказочная картина берегов села Тарасова. С правой стороны, из густой чащи леса, выступали на реку каменные столбы, изваяния, а то и целые замки. Некоторые столбы имели причудливые формы, и иногда их основание в поперечнике было меньше, чем середина или вершина. Казалось, достаточно небольшого толчка или выстрела, и эти 80—100-метровые громады рухнут в реку.

Вот и Тарасово. Дом Георгия Ивановича, где мы остановились, выходил окнами прямо на реку. Пролетит ли стая уток, вспорхнет ли на противоположной стороне рябчик, или взыграет рыба на плесе - все это можно было увидеть из окна, сидя за столом в уютной комнате.

Прожив у гостеприимного хозяина несколько дней, мы уже вдвоем решили подняться по Улькану. Снарядив лодку большего размера, чем та, которую смастерили в Караме, мы зашли на ней в устье Улькана. Здесь сразу же встретились с невероятной скоростью воды. Работая двумя шестами, с превеликим трудом одолевали шиверы и перекаты, часто отдыхая на тихих плесах.

Тайга здесь оказалась еще мрачней и непроходимее, чем на Киренге. Правый скалистый берег был загроможден валунами, обросшими серым мхом и черным лишайником. Дремучие заросли кедровника и ельника, захламленные буреломом, несомненно, давали приют немалому количеству медведей, следы которых довольно часто встречались на прибрежном песке и в зарос' лях смородины.

На верховые искусственные мушки по-прежнему ловили только хариусов для ухи. Здесь они гораздо крупнее, чем на Киренге. Однако, несмотря на обилие рыбы, из имеющихся у нас верховых мушек в ход шли только черные с желтым хвостом, коричневые и темно-бордовые с барсучьим волосом или с петушиным пером.

На второй день пути мы причалили к устью небольшой речки. Улькан здесь “кипел” от всплесков каких-то небольших рыб. Оказалось, что это косяк сигов, спускающихся в Киренгу. Все наши попытки поймать хотя бы одного из них не увенчались успехом. Зато, поднявшись выше, мы попали в царство ленков. Круто уходящее вниз дно ямы было покрыто темным шерлоном и захламлено коряжником. О блесне нечего и думать!.. Решили попробовать ловить с лодки впроводку. Оснастив удилища ангарским настроем и наплавом и привязав к поводку крупную искусственную мушку, мы пустили в первый путь нашу снасть. Думая, что отошедший от лодки наплав скрылся под водой, задев что-то, я чуть потянул его на себя, но оказалось, что взял ленок. После нескольких оборотов катушки он благополучно сошел, или, как говорят рыбаки, “отстегнулся”. То же повторялось почти при каждой проводке, когда за одну из них наблюдалось до шести поклевок и по два-три схода. Ленково-тайменные мушки у нас были изготовлены на крючках № 8,5 с длиной цевья 26 мм, которые предназначены для ловли рыбы на Ангаре. Там они себя оправдали, но на Улькане, видимо, из-за меньшей глубины и большей скорости течения на ямах и исключительной прозрачности воды, крупные мушки захватывались рыбой не полностью, поэтому так много было сходов. Пойманные ленки отличались от киренгских более крупными размерами и темной окраской.

Поднявшись еще на несколько километров выше, мы остановились на острове, разделявшем Улькан надвое. К немалому нашему удивлению, на этом острове росли самые обыкновенные липы. Какой судьбой занесло их в этот суровый край и как они прижились здесь, приходилось только гадать.

На одной из остановок нас заинтересовал большой и глубокий плес, где на наших глазах всплеснулся таймень. Тихая погода, яркое солнце не давали надежд на успех при ловле на блесны и “чертиков”, и мы решили попробовать наши ленково-тайменные мушки. Вскоре мы убедились, что искусственных мушек таймени днем берут охотнее и вернее, чем ленки, поэтому сходов почти не бывает. Из-за большой пасти, куда захватывается почти вся мушка, и невероятной крепости губ этим хищникам очень редко удается избежать подсачка или крюка.

Из имеющегося запаса ленково-тайменных мушек самыми ходовыми оказались бордовые с бронзовой повихой, чисто-белые с малиновой повихой и табачного цвета с желтым хвостом. Все мушки изготовлены на одинарных и тройных крючках, расшиты окрашенным конским волосом и волосками из шкурки барсука.

В середине сентября мы возвратились в Тарасово. Излишки рыбы сдали в мастный магазин коопторга и собрались домой. Теперь нам предстояло до Казачинска спускаться на моторке, а оттуда добираться до Иркутска самолетом.

Непредвиденное событие задержало нас в Тарасове. Из районного центра было получено сообщение, что в адрес таежного колхоза “Сибиряк”, объединявшего деревни Юхту, Тарасове и Мунок, водным путем была отгружена автомашина ГАЗ-51. Событие по современным понятиям столь маловажное, что упоминать о нем просто неуместно. Но в этом далеком колхозе в то время не было ни одной автомашины, и некоторые, особенно дети, в “живом” виде ее еще не видели. В колхозе, имеющем пахотные земли и сенокосные угодья, имелся единственный маломощный трактор, который с трудом справлялся с двухлемешным плугом, а за все остальные хозяйственные работы отвечали выносливые сибирские лошади.

Автомашина должна была прибыть на самоходной барже, так как, кроме водного пути и вьючных троп, другой связи колхоза с райцентром не имелось, хотя находился он всего в семидесяти километрах от Казачинска.

Не было в хозяйстве и шофера, тракторист же не осмеливался принять новую технику, и председатель обратился к нам с просьбой принять от капитана прибывшую автомашину и помочь колхозу в вывозке урожая. По прогнозу, ожидалось резкое ухудшение погоды, которое обычно сопровождается обильным снегопадом. Согласившись на просьбу председателя, мы остались ожидать самоходку.

Чтобы не пропустить торжественного момента ее появления, за околицей, на крутом берегу Киренги, постоянно дежурили шустрые подростки. Но потом оказалось, что эти меры были излишними: шум двигателя и сирена, возвестившая о ее подходе, собрала на берег все население. Кто-то даже вынес Красное знамя из сельсовета. Трудно передать словами волнение толпы, когда из-за последнего поворота показалась долгожданная баржа. Приготовившиеся аплодировать люди с нетерпением вглядывались в приближающуюся самоходку, пытаясь увидеть сверкающую свежей краской автомашину. Но, кроме обычного груза, на палубе ничего не было. Капитан баржи сообщил растерянным руководителям/ колхоза, что в деревне Новоселове тамошний председатель колхоза снял ее под личную ответственность, так как в Тарасове “все равно некому работать”. Нужно было видеть горечь разочарования и обиду людей, уходящих с несостоявшегося торжества. Теперь в этих глухих, таежных местах действует Байкало-Амурская железнодорожная магистраль. Около деревни Юхта, что находится всего в шести километрах от Тарасова и где также ожидали первую автомашину, имеется взлетно-посадочная полоса для самолетов и вертолетов. Построена станция Улькан с настоящим поселком городского типа, а по широкой автомагистрали, соединяющей Казачинск-Ленский с озером Байкал, мчится самая мощная современная техника, управляемая такими специалистами, какие и не снились председателю колхоза “Сибиряк” в не таком уж далеком 1957 году. А над Киренгой, где застоявшуюся тишину редко нарушала сирена тихоходной баржи, теперь разносятся гудки электровозов, мчащих пассажирские и грузовые поезда.

Эта поездка на Киренгу и Улькан надолго запала мне в душу: вспомнилась красота тех мест, хорошая рыбалка, гостеприимство и радушие, с каким нас встречали. И спустя десяток лет мне с женой и хорошим другом снова довелось отдыхать у Георгия Ивановича, теперь уже председателя колхоза “Сибиряк”.

От Казачинска до Тарасова он доставил нас на моторной лодке, едва вместившей всех с немалым багажом. В Тарасове мы приплыли в час ночи и только потом узнали, по каким опасным местам, не считая хорошо известной “прорвы”, он вез нас на своей узенькой “вездеходке”. Как хорошо нужно знать реку с ее каверзами и опасностями, подстерегающими на каждом шагу, чтобы на большой скорости провести маленькую лодку с четырьмя взрослыми людьми, с багажом и со спаниелем в придачу.

Стояли теплые солнечные дни, мы на моторке поднимались вверх по Киренге, удили рыбу, любовались красотами окружающей нас природы, в том числе сказочными вертикальными столбами на берегу реки.

За долгие годы совместной жизни жене не приходилось присутствовать и тем более самой ловить крупную рыбу, в частности ленков. Такая возможность представилась теперь на Киренге, где она буквально “втравилась” в рыбалку. Имея уже некоторый опыт, она за короткий срок освоила лов рыбы спиннинговой снастью, впроводку с лодки, установленной на якорь. В нашем распоряжении оставались берега, с которых мы также добывали хорошую рыбу на уху и комментировали события, происходящие в лодке.

Попутно с этим хочется остановиться на эпизоде, к рыбной ловле не относящемся. В связи с подъемом уровня воды в Киренге и Улькане возвращаться в Казачинское на маленькой моторной лодке стало опасно. Ожидать спада воды не было времени, так как кончались отпуска. В это время по телефону сообщили, что из Казачинска вышла самоходная баржа с горючим для колхоза. Это оказалось для нас очень кстати, и мы решили ждать ее прибытия. В тот день, когда должна была появиться баржа, колхозники, вооруженные веревками, уплыли на моторке вверх по Киренге привязывать стога сена к кольям и деревьям, чтобы их не унесло водой, а мы пошли удить рыбу на “свою” протоку, так как хотя дождь и прекратился, других мест для ловли рыбы пока не было.

Через некоторое время со стороны устья Улькана мы услышали сигналы поднимавшейся к нам баржи. Прошло немало времени, а баржа все не показывалась, хотя расстояние от Улькана до Тарасова не более двух с половиной - трех километров. Время от времени до села доносились сигналы, подаваемые с застрявшей где-то баржи.

Председатель отправил бригадира узнать, в чем дело. Расторопный бригадир мигом на моторке слетал туда и обратно и доложил, что самоходка бьется около Улькана уже шесть часов и не может пройти его струю, направленную поперек Киренги, и капитан просит разрешения выгрузить все горючее в Юхте. Тогда Георгий Иванович сел на свою моторку, прихватил меня, и мы помчались на место столь необычного происшествия. Вскоре за поворотом реки мы увидели баржу, напрасно пытавшуюся пробить тугой бешеный поток Улькана. Упершись в струю, как в каменную стену, баржа с работающим во всю силу двигателем стояла на одном месте. На просьбу капитана выгрузить 18 тонн горючего в Юхте председатель ответил отказом, так как перевозить тяжелые бочки через Улькан не на чем, а бензин позарез нужен в Тарасове для уборки урожая.

Пока шли переговоры на “высшем уровне”, я смотрел на удивительное зрелище. Многоводный Улькан впадает в Киренгу под прямым углом с правого пологого берега. Когда в Киренге большая вода, она прижимает изумительно прозрачные воды Улькана к своему правому берегу, и так катятся они вниз, четко разделенные между собой разностью цвета. Когда из-за ливневых дождей прибывает Улькан, он прижимает воды Киренги к ее левому берегу, загоняя их на отвесные скалы. А теперь вышедшая из берегов Киренга и переполненный водой стремительный Улькан в единоборстве создали бушующий поток невероятной силы. Пробить огромную поперечную струю Улькана, которая перегораживала почти все русло Киренги, баржа не могла, а выйти к левому отвесному берегу, где две реки сложили скорости своих течений в некий водопад, тем более.

Переговоры председателя с капитаном ни к чему не привели. Каждый был прав по-своему, но горючее-то действительно нужно в Тарасове, а не в Юхте, и двигатель -баржи продолжал “молотить”.

Тогда мне в голову пришла мысль помочь барже мотором нашей лодки, на которой стоял стационар в 13 лошадиных сил.

Попросили буксир. Смеясь, матрос сбросил мне с борта баржи конец каната в руку толщиной. Принимая такое решение, я думал зацепить конец буксира за какую-либо надежную деталь в лодке и, дав полный газ, добавить эти малые силы к большим мощного двигателя. Но зацепить толстый канат в лодке оказалось не за что. В зазор между полом и дейдвудной трубой не только канат - мизинца не просунуть! Наблюдая с высоты своей громадины за нашей возней с канатом, матрос с удовольствием улыбался и, наверное, мысленно вертел указательным пальцем около виска. Капитан, восседая в своей, будке, был с ним солидарен и, видимо, тоже думал, что мы оба из дурдома. Тогда я ухватил канат обеими руками, намотал еще в один оборот вокруг правой руки и дал команду Георгию Ивановичу прибавить немного газу. Видимо, из-за грохота двух работающих двигателей и шума воды он плохо разобрался в обстановке и дал полный газ, В своих возможностях я тоже немного не разобрался и плохо рассчитал силы, так как канат натянулся до конца и потащил за собой и меня из стремящейся вперед лодки. Что делала в это время баржа и ее команда, я не видел. Было одно желание - не сдаться и не упустить тяжелый канат в воду. Случайно взглянув на капитана и на матроса, я не увидел на их лицах усмешки. Наоборот, они очень серьезно и озабоченно оглядывались по сторонам.

Посмотрев по левому борту баржи на берег Киренги, ниже впадения в нее Улькана, я тоже немало удивился. Лежавшая на берегу выкорча скрывается за баржей. Значит, она прошла непреодолимый рубеж и вышла в воду Киренги выше Улькана.

Мы отдали буксир хозяевам баржи, сделали на моторке вокруг нее “круг почета” и умчались в Тарасове.

Из-за потраченного на борьбу с Ульканом времени выгрузить горюче-смазочные материалы и загрузить бочкотару на баржу в этот день не удалось, и в обратную дорогу она отчалила на другой день.

Дожди прекратились, погода наладилась, и в Казачинское мы плыли на этой барже с очень хорошими и гостеприимными людьми. Дорогой шутили по поводу события, происшедшего накануне. За время, проведенное на барже, от капитана и его помощника мы узнали много интересного об этом удивительном крае.

Освободившаяся от груза баржа летела по взбесившейся реке как на крыльях, и мы поражались мастерству и выдержке двух молодых людей, управлявших ею. В излучине, где повороты реки особенно крутые, набегающая на берег вода имела большой крен в сторону противоположного берега и по форме напомнила велотрек. Иногда казалось, что баржа не выйдет из крутого виража и вылетит на берег, но рулевой по точному расчету выводил ее на стрежень, и она опять стремительно рассекала волны посередине русла.

Этот эпизод с баржей на таежной Киренге, где теперь прошла магистраль века - БАМ, а маленькая деревенька Юхта получила широчайшую известность, наглядно показал, что иногда достаточно своевременно оказать ничтожно малую помощь, чтобы большое и нужное дело сдвинулось с места. Очень жаль, что мы запамятовали имена капитана и его помощника. Думается, что среди тружеников огромной стройки, развернувшейся на берегах Киренги и Улькана, они так же героически несли свою нелегкую службу и делали все возможное, а порой и почти невозможное для своего прекрасного, но сурового края.

Томашевский В. Е. Советы бывалого рыболова: Из практики рыболова-спортсмена. - Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1989, - 256 с.

Иркут манит, но...
Изготовление ленково-тайменных мушек
Ловля рыбы на верховую снасть
Налим
Таймень

baikalfishing.ru

все о рыбалке на Байкале

По Киренге и Улькану. Из рыбацких рассказов.