Когда хариус теряет голову

Категории статьи: Хариус / Ленок / Большая Речка / Рыболов Elite
Когда хариус теряет голову
Кто взял плавник?
Гнев Хангая

Осень выдалась хорошая. Бабье лето затянулось, и одетая в пестрый наряд тайга аж до самого октября радовала глаз буйством красок отцветающей листвы. И хотя по утрам колкий иней припудривал землю, тем не менее к обеду солнце грело почти по-летнему, и над золотисто-шелковой листвой ерника, над бордовыми кустами черемухи и нетронутой зеленью можжевельника мельтешили бабочки-крапивницы, а в чистом воздухе плыли на сверкающих нитях пауки - странники.

Уворачиваясь от хлестких веток и перешагивая через бугрящиеся корни, я шел по тропе вдоль реки. Прошло два с половиной часа после выхода из поселка, пора делать привал. Тропа, пропетляв сквозь редкий сосновый бор, врезалась в гущу ивняка, а затем выскочила на полянку, где на невысоком взгорке стояло охотничье зимовье.

Оно было мне знакомо - я несколько раз останавливался здесь на ночевку, когда уходил далеко от поселка.

Два месяца тому назад я встретился здесь со старым рыболовом, который рассказал мне о зимовальных ямах в верховьях речки, где к ноябрю скапливается много рыбы, и хариус бравый там попадается, двухкилограммовых вылавливали. Потому, собственно, я и приехал сюда снова.

Еще старый рыболов поведал мне о местном обычае - делиться едой, питьем и припасами с Хангаем — хозяином тайги, главным Духом Хамар-Дамана, просить у него удачи и обещать ему не нарушать закон тайги — не наносить ей вреда, не жечь леса, не жадничать на охоте, иначе Хангай и его духи могут сурово покарать чужака. Это я хорошо запомнил.

Отдохнув в зимовье, отправился дальше. Тропа шла левым берегом, вдоль крутого склона Малого Гольца. Вскоре я вышел к броду. Дальше путь преграждали отвесные скалы, подобравшиеся вплотную к реке (поместному, "прижим"), значит, тропинка продолжалась на другом берегу.

Перед тем как переходить реку, я преподнес дары таежному богу: вы лежи л на ствол поваленного дерева заранее припасенные папиросы, положил рядом спички и монетку: "Кури, пожалуйста, Хангай, и не пронеси мимо меня удачу".

Продолжившаяся на другом берегу тропа снова втянула в лесную хмарь. Стали попадаться старые
рыболовные стоянки-таборы. Но я не останавливался, шел дальше, и с каждым километром следов человека было все меньше.

Большая Речка становилась сумрачнее и быстрей. Заросли ольхи и ивы встречались все реже, к реке вплотную подступали кедры и пихта, сосняки, ельники.

Вскоре после того, как я перешел самый крупный приток реки Рассоху, начались прижимы. Здесь приходилось карабкаться, цепляясь за кусты, траву и корни деревьев, по скальным обрывам, под которыми бушевала среди валунов река. Под одной из скал стремительный бег воды перегородили два огромных базальтовых обломка - Царские Ворота. Большая Речка всасывалась в узкую горловину и била из нее кипящим пенистым вулканом, грохот от которого на сотни метров перекрывал шум речного потока.

При виде этой стихии захватывало дух. А ведь рыба преодолевает эту преграду!

ВЕСЕЛЫЙ КЛЮЧ

К вечеру я, вконец измотанный от лазания по прижимам и буреломам, наконец-то вышел к стекающему из узкого крутого распадка ручью под названием Веселый Ключ, на котором, по словам посольских охотников, должно было находиться зимовье. Сойдя с тропы, я поднялся вдоль ключа и скоро нашел едва заметную тропинку, которая вывела меня к таежной избушке.

Зимовье было старое, почерневшее от времени, но еще не забытое. Здесь были и топор, и посуда, и,
самое главное, печка-буржуйка. Я наколол дров, растопил печку. Было еще светло, и я решил сходить порыбачить.

Чуть ниже места впадения ручья Большая Речка образовывала глубокую и быструю яму. Я собрал поплавочную снасть, привязал зеленую, под бормаша, мушку, жало крючка закрыл опарышем.
Забросив снасть на незнакомом месте и ожидая первую поклевку, всегда волнуешься, - по рыбацкому суеверию, от этого зависят дальнейшая удача и настроение: или обретешь крылья, или испытаешь усталость и разочарование.

Сначала я попробовал ловить рядом с главной струей, где неглубоко и течение потише. Сразу же взял средний "секачок", затем еще один. Значит, рыба есть, и это самое главное.

Зная, что хариус не очень любит ломать хвост о камни на быстрине, я все же забросил снасть в самую яму. Поплавок, подхваченный стремниной, ныряя в водоворотах, начал ложиться на бок, мушку водными вихрями поднимало к поверхности.

Тогда я снял наплав, добавил грузил и запустил снасть как ходовую донку. По удилищу чувствовалось, как приманка металась в воде, но вот я почувствовал какое-то напряжение на том конце снасти, возникла пауза в игре мушки, затем легкий толчок. В ответ на подсечку последовал мощный рывок: на мушку села Рыба!

"Телескоп" согнулся в такую крутую дугу, а леска так предсмертно зазвенела, что я тут же распрощался и с мушкой, и с рыбой, и с хорошим настроением.

Но в последний момент вдруг пискнул фрикцион (которым я уже забыл когда пользовался, рыбача в низовьях, а вот же - оказалось, полезная вещь!) и натужно затрещал, сдавая леску рыбе.

Несколько минут рыбина стояла на глубине, делая мощные потяжки, а затем выскочила на мелководье.
Судя по отчаянному сопротивлению и красноватому хвосту, вспарывающему водную гладь, я подумал, что это был ленок. Как он ни сопротивлялся, силы были неравны, а снасть надежна. Когда же я вытащил рыбу на берег, то был немало удивлен: у моих ног на камнях прыгал не ленок, а хариус - темный, в алых лепестках, словно луговой цветок, с роскошным мозаичным "парусом".

Больше в яме не клевало, и я вернулся в зимовье. Рыбу я на всякий случай подсолил, а у "черныша" отрезал спинной плавник и подвесил его над входом в избушку.



Встреча с крупным ленком
В пенных водах Индигирки
Хариус по первому снегу
Рыбалка на Большой речке
Король половинки